Китайский бизнес в Центральной Азии: как клановый капитализм подрывает справедливость
Экономическое влияние Китая в Центральной Азии приобрело новый характер после прихода к власти президента Си Цзиньпина. Практически во всех сферах экономической деятельности растет присутствие Китая, в лице крупных многонациональных компаний и малых предприятий. В регионе со слабыми государствами институтами эти игроки прокладывают себе путь и устанавливают свои собственные правила. Для поддержки своей деятельности, китайские предприятия применяют многочисленные стратегии, покупая политическую поддержку, ограничивая возможности местных судов, нанося безвозвратный ущерб окружающей среде и обсчитывая местных подрядчиков. Во время своей исследовательской поездки в регион в апреле 2019 года я заметила много случаев демонстрирующих зарождающееся новое управление с изменяющимися правилами.
Хотя коррупция не является чем-то новым, и в прошлом предприятия часто вступали в сговор с официальными лицами для обхождения закона, китайская инициатива «Один пояс, один путь» (BRI) распространяет клановый капитализм во все уголки Центральной Азии. Эта система учитывает интересы политических элит региона посредством различных взаимовыгодных схем. Любое препятствие против прозрачности приветствуется обеими сторонами. В регионе действуют все формы китайских предприятий, и, в отличие от более развитых рынков, они подлежат минимальному регулированию и часто не чувствуют себя обязанными соблюдать местные стандарты. Здесь я рассматриваю три случая, которые иллюстрируют различные аспекты китайской деловой практики: центральное отопление в Бишкеке, экологическая катастрофа на нефтяном месторождении недалеко от Актау и споры по субподряду в Бишкеке и Оше.
Экономики Центральной Азии движутся в сторону своего крупного соседа начиная с момента обретения независимости. Торговля Китая с регионом выросла с 1,8 миллиарда долларов США в 2000 году до более чем 50 миллиардов долларов США в 2018 году. В то время как на регион приходится 0,8 процента китайского импорта и 0,9 процента китайского экспорта, доля его импорта и экспорта из Китая выросла до 37 процентов, и 22 процента соответственно в 2020 году. Эти цифры не полностью отражают существенные различия между странами региона. Например, у Казахстана самый большой объем. Торговые отношения обусловлены потребностью Китая в природных ресурсах, коммерческие обмены не в полной мере отражают растущую долю Китая в добыче полезных ископаемых и энергоресурсах в регионе. Китайские компании в настоящее время владеют четвертью добычи нефти в Казахстане и составляют более половины экспорта газа Туркменистана. Эти интересы выходят далеко за пределы зоны оптовой торговли нефтью и газом, использования сельскохозяйственных земель и перемещения старых заводов из Китая в регион. Государственный Exim Bank Китая является крупнейшим кредитором Таджикистана и Кыргызстана, на долю которого приходится соответственно 49 и 36 процентов их государственного долга.
Одной из первых инициатив Один Пояс, Один Путь была модернизация устаревшей электростанции в Бишкеке, которая началась в 2014 году и финансировалась в рамках 20-летнего кредитного соглашения между Экспортно-Импортным Банком Китая и правительством Кыргызстана. Компания Tebian Electric Apparatus Stock Co. Ltd. (TBEA) со штаб-квартирой в Синьцзяне выиграла контракт на 386 миллионов долларов. Работа продвигалась медленно, средства были растрачены. Бывший премьер-министр Кыргызстана Сапар Исаков лоббировал интересы TBEA. Оба Исаков, и мэр Бишкека Кубанычбек Кулматов были обвинены в получении финансовой выгоды от этого предприятия и позже были заключены под стражу за коррупцию. Несмотря на то, что TBEA является частной компанией, на их сайте говорится, что они “активно практикуют национальную стратегию инициативы Один Пояс, Один Путь”.
Бишкекская электростанция и другие примеры расточительного использования кредитов ставят под угрозу слабую экономику и, как опасались многие в Кыргызстане, истощают ресурсы и только усиливают коррупцию. Оказавшись в долгах, коррумпированные политики уступают больше прав своим кредиторам или продаются дешево. В еще одном случае, TBEA была предоставлена лицензия на эксплуатацию золотого рудника в Таджикистане без какого-либо государственного контроля в обмен на бесплатное строительство электростанции. Более того, когда дело доходит до разрешения споров и арбитража, китайские фирмы обращаются в международные суды или прибегают к репрессиям и угрозам, в то время как местные игроки часто разбиты на различные группы интересов и поглощены ожесточенными политическими спорами. Это оставляет мало пространства для защиты общественных интересов. Согласно моим наблюдениям в Пекине, китайские акторы рассматривают Центральную Азию как «дикий запад», который необходимо приручить. То, что сказал мне пекинский профессор и политический советник, резюмирует это широко распространенное мнение: «Мы должны быть громче и показывать зубы … мы не хотим, чтобы Центральная Азия превратилась в регион бандитов».
Китайские фирмы не несут ответственности за ущерб окружающей среде. О пожаре на нефтяном месторождении Каламкас недалеко от Актау в 2019 году почти не сообщалось, и его причины до сих пор остаются невыясненными. Ни один из основных владельцев, казахстанская государственная энергетическая компания «КазМунайГаз» и китайская CNPC не представили объяснений и не прокомментировали ущерб, причиненный пожаром и разливом нефти. Я встретила группу инженеров и ученых в Университете Есенова в Актау всего через несколько недель после инцидента, и они были в ярости из-за беспрепятственного доступа китайских фирм и продолжающегося ущерба окружающей среде. «Мы пьем искусственную воду, едим импортные продукты», – сказал местный житель, выросший в Актау.
Проблема заключается в общем отсутствии ответственности. Есть много примеров слабой правовой защиты казахстанских интересов против китайских фирм. Между Акиматом города Актау и китайским поставщиком возник спор по поводу тендера на замену городских фонарей накануне саммита прикаспийских стран в 2018 году. Компания не выполнила контракт вовремя, в результате чего Акимат уведомил фирму и расторг контракт за месяц до саммита. Китайская сторона подала в суд на Акимат и выиграла убытки, несмотря на то, что прекращение было законным. Опросив прокурора, который занимался делами с участием китайских фирм, я узнала, что «в казахстанских судах китайцы побеждают, и приказ исходит сверху. Китайские бизнесмены не понаслышке знают об уровне коррупции и аппетитах чиновников … Ситуация очень унизительная, на нас плюют».
Кыргызстан уже получил 700 миллионов долларов в виде ссуд от китайского Exim Bank для финансирования завершения строительства автомагистрали, которую строит базирующаяся в Пекине China Road and Bridge Corporation. Конечной датой является 2021 год. Большинство крупных проектов осуществляют китайские инженеры и рабочие. После завершения проекта содержание дорог становится проблемой. Многие малые кыргызские предприятия борются за выживание, а китайские кредиты на строительство дорог не улучшают местные технические возможности и не позволяют субподрядчикам расти. Китай использует свои собственные внутренние производственные мощности, и это для них более эффективно с управленческой и финансовой точек зрения. Тем не менее, есть и микро реалии операций малого бизнеса. Например, кыргызский субподрядчик, с которым я знакома, выиграл тендер на строительство участка дороги в Бишкеке от имени китайской фирмы несколько лет назад. В течение шести месяцев он обанкротился, так как его часть платежа так и не поступила. Чтобы выполнить договор, он взял кредит в банке и успел выполнить лишь часть работ. Китайская компания утверждала, что они выплатили эту сумму его деловому партнеру, но он категорически отрицал это. Он опасался за будущее: «Китайская политика заключается в том, чтобы отдать как можно больше кредитов, а затем попросить правительство Кыргызстана выплатить долг по высокой процентной ставке». Такие настроения широко распространены, и протесты против Китая растут в Кыргызстане, как и в соседнем Казахстане: с 2018 года в обеих странах было зарегистрировано 106 протестов, связанных с Китаем.
Китай экспортирует свою версию авторитарного кланового капитализма в развивающиеся страны. Как показывают приведенные выше случаи, есть много долгосрочных последствий. Эти проблемы проявляются в форме растущей макроэкономической задолженности, дальнейшего распада государства под властью глубоко коррумпированных и податливых элит, распад слабой бюрократии и системы правосудия, а также деморализованного общества. Растущая несправедливость в распределении ресурсов, отсутствие ответственности и социальное неравенство усиливают негодование и протест. Что делает бизнес с Китаем особенно сложным, так это то, что все компании действуют как рычаг государственных интересов.
Тем не менее, Китай, похоже, еще больше укрепляет свое влияние путем прямого вмешательства в политику преемственности, когда режимы становятся нестабильными. Как заметил Темур Умаров, связи с китайскими финансами и бизнесом становятся все более важным средством самообогащения для многих правящих семей и групп региона, и Пекин в свою очередь использует эту карту для усиления регионального влияния. В октябре 2020 года Садыр Жапаров, которого поддерживали многочисленные бизнесмены, связанные с Китаем, сменил бывшего президента Сооронбая Жээнбекова в Кыргызстане в результате народного восстания. Это не прогресс демократии, а очередная перестановка. Недавние нападения на китайские предприятия в Мьянме наряду с протестами, осуждающими молчаливую поддержку Китаем военного режима, показывают, что ставки очень высоки. Подобные события раскроют больше то, что скрывается за маской «мирного сосуществования».
Это эссе является частью текущего исследовательского проекта, посвященного деловой практике китайских компаний и ее влиянию на развитие в Центральной Азии. Я глубоко признательна моим замечательным научным сотрудникам Нур Мырзамурату и Хакназару Халыгылыджову в Казахстане и Алмагуль Айсариевой и Айбеку Айтбаеву в Кыргызстане. Работа на местах стала возможной благодаря гранту Института Кеннана от Центра Вудро Вильсона в Вашингтоне.
Гюль Берна Озкан – Профессор по Международному Бизнесу и Предпринимательству в Школе Бизнеса и Менеджмента Ройал Холлоуэй Лондонского университета. Она исследует пространственный, моральный и политический характер предприятий и субъектов бизнеса в Центральной Азии.
